Сабина Ахмедова: «Решать и жить нужно сердцем»

Фото: Константин Хахаев

Сабина Ахмедова входит в топ самых узнаваемых и популярных российских актрис. Ее путь к успеху был последователен, поступателен. Получив театральное образование в России, девушка уехала учиться в Лос-­Анджелес, в киноакадемию Ли Страсберга, снималась в сериалах «Сибирь» и «Бессонница». На родине яркие проекты и главные роли пришли к ней не сразу, но в каждой она находила способ развивать себя и свои актерские возможности. О том, как важно быть честной, уметь принимать себя и свои особенности и оставаться «человеком мира», — в интервью журнала «Атмосфера».

— Сабина, мы живем сейчас в непростое время. Как вы ощущаете себя в режиме самоизоляции?

— Я пока достаточно неплохо справляюсь, но для меня никогда не было проблемой остаться наедине с собой — всегда есть о чем подумать и чем заняться. Мне кажется, именно сейчас мы начинаем понимать, что многие вещи принимали как должное и не ценили их. Особенно сложными для меня оказались ограничения в передвижениях — я активный человек и в поездках заряжаюсь энергией. Но я чувствую, что в сложившейся ситуации есть возможность осознать что-­то важное. Когда такое происходит на коллективном сознательном уровне — и не просто одной страны, а планеты в целом, — определенно стоит задуматься. Мы должны быть предельно внимательны к себе, своему внутреннему миру, это ответственность каждого за свою жизнь.

— Как вы считаете, глобальная трагедия должна объединить людей?

— Безусловно. Мы уже это ощущаем: хотя мы физически изолированы каждый в своем доме, в своей квартире, мы не разобщены. Страны оказывают друг другу гуманитарную помощь, люди выкладывают в Сеть трогательные видео, устраивают флэшмобы, где они поддерживают общий моральный дух, создают волонтерские группы. Мне кажется, так преодолевается синдром разделенности, который свой­ственен нашему поколению. Эта беда касается каждого человека, независимо от уровня привилегий или социального статуса, — все оказываются в равных условиях. Мы связаны друг с другом в единое целое, сейчас это предельно очевидно — когда решения, действия каждого конкретного человека оказывают непосредственное влияние на жизнь других.

Фото: Константин Хахаев

— Вы называете себя человеком мира. Что вкладываете в это понятие?

— Отсутствие рамок восприятия, дискриминации по какому-либо признаку. Мне не просто это несвой­ственно, я на другой стороне от этого. Хочется верить, что когда-нибудь мы подойдем чуть ближе к тому, чтобы жить в мире, где люди оценивают друг друга по таланту, умениям, поступкам, а не по социальным, половым и национальным признакам. Возможно, это понимание шло из семьи: у меня мультикультурная семья, либеральные родители, к тому же я рано начала путешествовать, и это тоже расширяет рамки сознания.

— Актерское амплуа «национальные особенности» ограничивает?

— Раньше ограничивало сильно. Ценить свою индивидуальность я начала только со временем. Но за то время, когда я только пришла в профессию, многое изменилось. Однако все равно вопрос типажа иногда возникает. Алексей Чупов и Наташа Меркулова — редкие режиссеры, которые открыто говорят о наличии ксенофобии в нашем обществе. Проект «Колл-­центр», в котором я тоже принимала участие, вызвал огромное количество зрительских откликов. Мне очень близка идея. Наташе и Леше важно было создать многонациональный кастинг, который будет честно отражать общество. Когда мы ходим по улице, то замечаем, что нас много разных, но, к сожалению, это не находит должного отражения в культуре, искусстве, кино. В нашем кино есть очень крупный парень, есть девушка, которая влюблена в другую девушку, представители кавказского мира — у каждого героя своя история, в которой они сталкиваются со стереотипами и жестокостью. На мой взгляд, это очень важный киноразговор, и надо чаще эти темы поднимать. Я играю роль Джеммы, она во имя спасения дочери готова на все и ради нее проходит через невозможное. Эта роль — просто подарок, в ней столько глубины, объема и тонкостей. Через нее я открыла себя заново, это происходит, когда роль больше жизни, такого она масштаба. Изменения в кинематографе есть, и я верю в талантливых и смелых режиссеров и актеров, которые сумеют сломать стереотипы — и уже это делают.

Фото: Константин Хахаев

— Начала смотреть «Колл-­центр» — довольно тяжелая история, на мой взгляд.

— Леша и Наташа большие авторы, они создали феноменальный проект, в котором переплетено огромное количество тем и человеческих проявлений, — он очень многогранный. И невероятно сложно в таком жанре все это отразить. Было легко скатиться в «страшилку», триллер. Но задача состояла вовсе не в том, чтобы напугать зрителя, а чтобы привлечь внимание к проблеме вот таким ярким способом. Иногда только мощная эмоция способна встряхнуть человека, вывести его из зоны комфорта, чтобы он начал сопереживать другим. И то, что до зрителя доходит замысел создателей картины, — об этом говорят комментарии, которые оставляют люди. Многие признавались, что, несмотря на чувство страха, не могли оторваться от сериала, что истории их глубоко трогают.

— В интервью вы рассказывали, что уже в тринадцать-­четырнадцать лет накопили такой эмоциональный багаж, который надо было сублимировать в творчество. Вы эмоциональный человек или прошли через личные драмы?

— Драмы есть в жизни каждого из нас, это путь каждого человека. Но даже если ты не пережил какого-­то конкретного опыта, всегда можно провести параллели. Безусловно, я эмоциональный человек и очень восприимчива, собственно, это и определило выбор профессии.

— Вы признавались, что Эрик Моррис, у которого вы учились в академии Ли Страсберга в Лос-­Анджелесе, помог вам справиться с некоторыми комплексами. Расскажете, что конкретно беспокоило?

— Точно не буду вдаваться в подробности, это очень личное. Но Эрик просто ставит тебя перед страхами и не дает отойти в сторону, пока ты не сделаешь над собой усилие и не преодолеешь их. И это, конечно, процесс. Он знакомил нас с системой упражнений, основанной на психотерапии, которая помогает мне и сейчас. Без преодоления нет и развития, это я знаю совершенно точно. И каждый раз, когда я, оказываясь в кризисе, упираясь, что называется, лбом в стену, знаю, что за этим последует прорыв. Прятаться от проблемы точно не выход, это не поможет, надо работать над ней и проходить насквозь.

— Мне когда-­то очень помогла книга Элиза­бет Гилберт «Есть, молиться, любить»…

— Я обожаю этот фильм, книгу еще не прочла. Согласна, там все основные процессы очень точно переданы. Главное — не сопротивляться внутренним переменам и дать себе время пройти через кризис, через боль. Я еще очень люблю книгу Эриха Фромма «Искусство любить». Она заставляет фундаментально пересмотреть представление о любви, о том, что мы под этим подразумеваем, и что это часто не является любовью вообще. Книгу можно перечитывать бесконечно и всегда открывать для себя что-­то новое.

Фото: Константин Хахаев

— Я понимаю, что страх остаться в одиночестве — точно не ваш.

— Почему? Он периодически возникает у меня, как у любого нормального человека. Хотя, повторю, мне никогда не было сложно остаться с собой наедине. Как говорит мама, я очень хорошо играла одна, приходили другие дети, я включала их в свою игру, потом они уходили, я продолжала играть. Пришел — хорошо, ушел — тоже неплохо. (Улыбается.) При этом я всегда хотела иметь сестру или брата. И периодически кого­то из друзей в саду «назначала» своим братом, мне нужно было присутствие друга.

— А страх оказаться невостребованной в профессии есть?

— Конечно, я думаю, периодически он возникает у всех артистов. Актерская профессия действительно очень зависима — недаром многие мои коллеги пытаются со временем уйти в продюсирование или режиссуру. Есть желание формировать свою творческую жизнь и сниматься в качественном кино. Не могу сказать, что с первых шагов в профессии мне везло с материалом, в этом смысле я не была избалована, иногда соглашалась на сьемки, просто чтобы практиковаться в актерском ремесле и не терять навык. Но в последние четыре года я очень довольна теми проектами, в которых участвовала.

— Наверное, «Содержанки» — один из них, рейтинговый сериал, который привлек внимание зрителя. Хотя вы говорили, что это местечковая история, которая на Западе вряд ли будет понятна.

— Не совсем так. Я говорила, что такое социальное явление, как содержанки, больше свой­ственно Восточной Европе. Женщины на Западе, и в особенности американки, идеологически стоят на другом. Содержанки — это те женщины, которые перманентно живут за счет мужчин. Происходит это не от достатка, обычно такой путь выбирают себе девушки из неблагополучных семей. Феминизм автоматически отрицает существование содержанок. И, как мне кажется, в ближайшее время феминизм нам точно не грозит.

Фото: Константин Хахаев

— Вы считаете, у нас женщины более зависимы психологически?

— Нельзя сказать так однозначно. У нас огромное количество сильных женщин, да и всегда было. Помните, про коня и горящую избу? (Улыбается.) Но при этом все равно развит патриархат. Я бы даже сказала, что наличие мужчины определяет твой статус и социальный вес. Незамужняя женщина, особенно после тридцати пяти лет, воспринимается окружением неоднозначно. Каждый не преминет спросить: а что не так? Я хочу семью, но я никогда не ориентировалась на общепринятое мнение. Не могу сказать, что меня совсем не волнует тема одиночества. Но я начинаю обращать на это внимание и задавать себе какие-либо вопросы не потому, что того требует общество, а когда в этом есть моя личная потребность.

— Очень непросто найти себе кого-­то по душе.

— Да. Может, потому что я идеалистка, и мне хочется встретить того человека, с которым буду счастлива во всех смыслах. Но отношения — это работа, причем двусторонняя. По собственному опыту я поняла, что самое главное — быть честным с собой и партнером. Чувства могут пройти, измениться, и единственное, что я жду от человека и от себя — это смелости открыто поговорить об этом.

— Видимо, чем больше привязок возникает, тем сложнее. Чувства прошли, но уже квартира взята в ипотеку, и двое детей.

— Говоря о честности, я имею в виду не то, что нужно честно обрубить концы, а то, чтобы обсудить возникшие проблемы. А дальше уже другой вопрос: услышит ли тебя человек, предпримет ли он что-­то или нет. Конечно, если выстроена общая жизнь, прилагаешь определенные усилия для того, чтобы сохранить союз, а для этого как раз нужна честность. Не надо замалчивать проблемы и надеяться на то, что они рассосутся сами собой, так не бывает. Мне всегда помогали честные разговоры. Совершенно точно нельзя мириться с ощущением, что тебе плохо в отношениях, жить с этим.

— Как считаете, «любовная лодка» может разбиться о быт?

— Быт может стать испытанием для отношений, если не уделять внимание друг другу, своим потребностям и потребностям другого человека. Чувства — это как отдельный организм, который надо подпитывать. На самом деле я не очень много занимаюсь бытом. Я ответственна, но не могу отнести себя к аккуратистам, у которых все разложено по полочкам и цветам. Не зациклена на этом.

— Приемлема ли для вас модель финансовой зависимости от мужчины?

— Да, если это мой мужчина и он готов взять на себя ответственность. Я в этом не вижу ничего крамольного. Но мне важно зарабатывать и самой, иметь свои деньги. Мне бы не хотелось оказаться в ситуации, когда у меня нет своего дохода, чтобы что-­то в моей жизни было мотивировано нуждой.

Фото: Константин Хахаев

— Изменилось ли у вас с возрастом отношение к комфорту, возможно, появился интерес к красивым вещам?

— Не могу сказать, что я от них завишу. Комфорт важен — да. Особенно домашний. Но для этого мне не нужны огромные пространства и роскошные гобелены. Это точно не мое. Я люблю уют, чтобы все было близкое и теплое. И я легко приспосабливаюсь к обстоятельствам, так что отсутствие красивых вещей меня точно не страшит.

— Когда люди из одной сферы, они лучше понимают друг друга. Вам важно, чтобы ваш избранник был творческой личностью?

— Да, но он не обязательно должен быть творческой профессии. Для меня важнее, чтобы в самом человеке была эта энергия — глубина, любознательность, живость и какой­то легкий авантюризм.

— Сабина, вы не рассказываете про личную жизнь, но то, что вы пока не замужем…

— Означает то, что я не замужем.

— Не было стопроцентной уверенности, что это на всю жизнь?

— Это не должно быть на всю жизнь. Просто не встретила человека, за которого хочу замуж.

— А пример родительской семьи идеален для вас?

— В чем-­то да. Но, признаюсь, я не видела ни одного абсолютно идеального примера семьи. Люди — сложные существа, делают, как знают, любят, предают, борются, и это часто некрасиво, но в этом и есть красота. Мне понадобилось время, чтобы это осознать. Раньше хотелось что-­то подправить в себе, других, чтобы все стало на свои места, как пазл в мозаике. Очень много головы в этом. А решать и жить надо сердцем.

— Есть у вас места силы, где включается сердце, где чувствуете себя просто и в гармонии?

— Я стараюсь находить его внутри, опираться на себя. Не всегда получается, но для меня важно это сонастроить, найти в себе. Мне кажется, там главное место силы. И еще место, где родился. Я недавно побывала в своем родном городе Баку, где не была больше двадцати лет. И испытала сильное чувство. Как будто ты себе что-­то большое возвращаешь.

— Есть такая поговорка: мой дом — моя крепость. А как бы вы определили, что для вас означает дом?

— Крепостью его точно не назову, не хочется думать об обороне. (Улыбается.) Это моя гармония, место восстановления сил, отдыха. У меня светлые интерьеры, что визуально увеличивает пространство. Такой итальяно-­французский стиль.

— Вы сами занимались дизайном?

— Мне очень помогла дизайнер, мы обсуждали с ней идеи, она рисовала эскизы, помогала воплотить мои задумки. Есть женщины, которым очень нравится обустраивать дом, я подхожу к этому без фанатизма, но какие-­то вещицы, которые создают уют, у меня, безусловно, имеются. Привожу из поездок знаковые сувениры, которые вызывают определенные эмоции, воспоминания. Пока в моем доме нет арта, хочется картины повесить. Но есть фотографии, в гостиной фото моего отца и дедушки. Я очень люблю книги, у меня собрана маленькая библиотека, и вот сейчас появилась возможность читать. В последнее время я больше читала сценарии и очень соскучилась по художественной литературе. Есть виниловый проигрыватель, который мне подарили друзья, и я теперь закупаюсь пластинками.

— Слышала ваши композиции в Интернете, оказывается, вы так здорово исполняете джаз! А когда началось ваше увлечение музыкой?

— Я всегда была меломаном. Меня цепляла мощная внутренняя энергия джаза, соула. И великие вокалисты, конечно: Джеймс Браун, Нина Симон и Этта Джеймс. Это началось еще со времен института, когда мы выбирали себе музыкальный материал для экзаменов. В джазе, блюзе, фолк-­роке я нахожу для себя жизненный заряд, посыл, который мне близок.

— Не думали о том, чтобы больше внимания уделять музыке?

— У меня есть джаз-­бэнд, периодически мы выступаем в клубах и на закрытых мероприятиях. Мы разборчивы в этом смысле. Хочется видеть публику понимающую, которая ценит и любит этот жанр. Музыка доставляет мне большое удовольствие. Думаю, что буду периодически записывать треки — если людям нравится, совершенно точно надо это делать и делиться. Но у меня нет планов замахнуться на что-­то большое, выпускать альбомы, строить карьеру певицы. Мне это точно не интересно — я слишком люблю свою профессию.

— Кстати, вы уже можете просчитать некую формулу успеха проекта?

— Нет, это невозможно просчитать, успех проекта вообще непредсказуем. Есть некоторые фундаментальные столпы: талантливый режиссер, интересный материал, партнеры, профессиональная команда — и стараешься на это опираться. Но порой оказывается так, что все составляющие вроде бы хороши, но результат разочаровывает. В итоге смотришь кино и понимаешь, что получилось совсем не то, на что ты рассчитывал, когда был в съемочном процессе.

— Обидно в такие моменты?

— Конечно. Я же фанат. И это сложная профессия, требует больших эмоциональных, умственных, физических затрат, много сил и энергии — и жаль, когда в итоге получаешь разочарование от проекта в целом. Но со временем все равно начинаешь легче ко всему относиться, отпускать ситуацию, иначе можно просто сойти с ума. Пожалуй, формула у меня одна — лежит ли у меня сердце конкретно к этой истории.

Фото: Константин Хахаев

— Вы приехали из Лос-­Анджелеса, вам хотелось применить знания на практике, но не было достойных предложений. А когда вы почувствовали, что произошел качественный прорыв?

— Долгое время во мне это было разделено: полученные знания и возможность аккумулировать их в работу. Думаю, качественный скачок произошел во время съемок «Золотой Орды», где я сыграла жену хана Кехар, и связываю это с собственным личностным ростом. За последние три года я снималась достаточно активно, многие из этих проектов как раз выходят на экраны. Но не могу сказать, что нахожусь в адском рабочем потоке. Для меня важно при возможности не идти на компромисс с собой и не снижать планку.

— Выражение: цель оправдывает средства — не про вас? Вы не пойдете на сомнительные авантюры, чтобы получить хорошую роль?

— Конечно, нет. Это вопрос цели. Того, что я пытаюсь достичь, таким способом точно не добиться. У меня должно быть внутреннее удовлетворение от того, что я делаю.

— Если сравнить вас нынешнюю и двадцатилетней давности, сейчас вы больше нравитесь себе как личность?

— Мне кажется, есть какие-­то неизменные вещи, основные качества, которые были во мне и в юности. Страхов каких-­то больше, каких-­то меньше, но сейчас мне с собой комфортнее, чем когда-либо. Мне важно принимать свои недостатки. Для начала просто честно их видеть. Не кусать себя постоянно, купировать собственные проявления, пытаться вылепить из себя какого-­то другого, идеального человека. Это опасно. Принятие и своей темной стороны, того, что кажется отрицательным, для меня — путь к радости и миру с самой собой.

— Вы себя награждаете за успехи?

— Не то чтобы награждаю. Просто делаю чаще то, от чего мне хорошо. Это могут быть приятные путешествия, и любимые косметические процедуры, может быть небольшой подарок — то, что доставит мне удовольствие на данный момент. Но вообще, мне кажется, секрет в том, чтобы замечать не только крупные успехи, но и видеть маленькое тоже. В маленьких, простых вещах скрыта та самая большая магия, там вся жизнь.

Источник